Улисс - Страница 62

Он усеял каждый ломтик желтыми каплями. Подъем ощутил . Ага, готово. И кой-чем он достал потолок.

– Устраивает? – переспросил он. – Вы знаете, дело задумано на паях.

Совместное участие в прибылях и издержках.

– А, припоминаю теперь, – сказал Длинный Нос, запустив себе руку в карман и почесывая в паху. – Кто же мне это говорил? И кажется, с этим связан Буян Бойлан?

Жар от горчицы теплым толчком заставил вздрогнуть сердце мистера Блума.

Он поднял глаза и увидел, как на него желчно уставился циферблат. Два. В трактирах на пять минут вперед. Время идет. Часы тикают. Два. Пока еще нет.

В груди у него что-то тоскливо поднялось, потом упало, опять поднялось тоскливо, тоскующе.

Вина.

Он посмаковал благотворную влагу и, резко приказав горлу отправить ее, аккуратным движением поставил стакан.

– Да, – сказал он. – Действительно, это он организатор.

Риска нет: мозгов нет.

Длинный Нос сопел и почесывался. Блоха за хорошим плотным обедом.

– Джек Муни мне говорил, он цапнул хороший куш на боксерском матче, когда Майлер Кео победил того солдатика в Портобельских казармах. Он малыша этого держал в графстве Карлоу, ей-богу, так он мне говорил…

Надеюсь, эта капля росы не упадет прямо ему в стакан. Нет, втянул обратно.

– Почти что месяц держал, смекаете, до самого матча. И чтоб одни сырые утиные яйца ел, ей-богу, пока не будет распоряжений. А выпивки чтоб ни капли, это подумать, а? Ну, Буян – дошлый мужик, ей-богу.

Из двери за стойкой появился Дэви Берн в рубашке с засученными рукавами, утирая губы салфеткой. Румяная серость. Улыбка радости играет на его – каком-то там – лице. Сверх меры елейно-масляный.

– Сыт, пьян и нос в табаке, – приветствовал его Флинн. – Вы нам не подскажете ставочку на Золотой кубок?

– Я этим не занимаюсь, мистер Флинн, – отвечал Дэви Берн. – Никогда не ставлю ни единого гроша.

– И правильно делаете, – сказал Флинн Длинный Нос.

Мистер Блум поглощал ломтики сандвича, свежий, тонкого помола хлеб, испытывая небесприятное отвращение от жгучей горчицы и зеленого сыра, пахнущего ногами. Вино освежало и смягчало во рту. Нет вяжущего привкуса.

В такую погоду у него лучше букет, когда не холодно.

Приятное спокойное место. Красивая деревянная панель на стойке.

Красивые линии. Нравится это закругление.

– И ни за что бы не стал этим заниматься, – продолжал Дэви Берн. – Эти самые лошадки уже стольких пустили по миру.

У трактирщика своя ставка. Патент на торговлю в розлив пивом, вином и крепкими. Орел – я выигрываю, решка – ты проиграл.

– Как есть истина, – подтвердил Длинный Нос. – Если только ты не в сговоре. Честного спорта теперь не сыщешь. Иногда Ленехан подсказывает верные ставки. Сегодня советует на Корону. А фаворит – Мускат, лорда Хауарда де Уолдена, выиграл в Эпсоме. Жокей – Морни Кэннон. Две недели назад я мог получить семь к одному, если б поставил на Сент-Аманту.

– Да неужели? – сказал Дэви Берн.

Он отошел к окну и, взяв расчетную книжку, принялся ее листать.

– Вот те крест, мог, – говорил Длинный Нос, сопя. – Просто редкостная кобылка. От Сент-Фрускена, хозяин – Ротшильд. Выиграла в самую грозу, уши заткнули ей. Голубой камзол и желтый картуз. Да тут черт принес Бена Долларда верзилу с его Джоном О'Гонтом. Он меня и отговорил. И пропало.

Сокрушенно он прихлебнул из стакана, побарабанил по нему пальцами.

– Пропало, – повторил с тяжким вздохом.

Не переставая жевать, мистер Блум созерцал его вздох. Вот уж где олух царя небесного. Сказать ему на какую лошадь Ленехан? Знает уже. Лучше бы позабыл. Пойдет, еще больше проиграет. У дурака деньги не держатся. Снова капля повисла. Как бы это он целовал женщину со своим насморком. Хотя может им это нравится. Нравится же когда колючая борода. У собак мокрые носы. В гостинице Городской герб у старой миссис Риордан был скай-терьер, у которого вечно бурчало в брюхе. Молли его ласкала у себя на коленях. Ах ты собачка, ты мой гавгавгавчик!

Вино пропитывало и размягчало склеившуюся массу из хлеба горчицы какой-то момент противного сыра. Отличное вино. Лучше его чувствуешь когда не хочется пить. Конечно это ванна так действует. Ладно слегка перекусили.

Потом можно будет часов в шесть. Шесть. Шесть. Тогда же будет все. Она.

Вино мягким огнем растекалось по жилам. Мне так не хватало этого.

Совсем было сник. Глаза его неголодно оглядывали полки с жестянками: сардины, яркие клешни омаров. Каких только диковин не приспособили в пищу.

Из раковин моллюсков шпилькой, с деревьев, улиток из земли французы едят, из моря на крючок с приманкой. Тупая рыба в тысячу лет ничему не научится.

Если заранее не знаешь опасно отправлять в рот что попало. Ядовитые ягоды.

Боярышник. Округлость всегда привлекательна. А яркая окраска отпугивает.

Один предупредит другого и так далее. Сначала испробовать на собаке.

Привлекает запахом или видом. Искусительный плод. Мороженое в стаканчиках.

Сливки. Инстинкт. Те же апельсиновые плантации. Нужно искусственное орошение. Бляйбтройштрассе. А как же тогда устрицы. Мерзкий вид. Как густой плевок. Грязные раковины. Вдобавок чертовски трудно открыть. Кто их придумал есть? И кормятся разной дрянью, в сточных водах. Шампанское и устрицы с Ред бэнк. Имеет сексуальный эффект. Афроди. Он был сегодня утром в Ред бэнк. Может устрицы не станет жалкий омлет небось в постели атлет да нет в июне ни устриц ни буквы эр. Но есть и кто любят этакое. Дичь с душком. Заяц в горшке. За двумя зайцами погонишься. Китайцы едят яйца которым полсотню лет уже стали сине-зеленые. Обеды из тридцати блюд.